Русские участники Сопротивления
Настоящая статья написана специально для «Новоселья» И. Кривошеиным, бывшим
политическим заключенным № 78573 лагерей Бухенвальд и Аллах, по материалам, собранным «Содружеством Русских Участников Сопротивления во Франции».
Размер этой статьи не позволяет исчерпать темы об участии русских людей за рубежом в борьбе французского народас фашистским захватчиком. Приведенные в ней имена и факты нужно рассматривать как иллюстрацию к общей, схематической картине. К этой теме нельзя подходить с точки зрения формальной, и история этого движения не ограничивается внешним перечнем событий; внутренний импульс, духовный рост и сознание каждого участника значительнее и ценнее, так как именно этот духовный фактор, а не только момент чисто политический или военный, здесь особенно важен.
Следует помнить, что движение это шло исключительно по пути добровольного и свободного выбора, и было бы не вполне правильным эту мобилизацию самого себя, проделанную каждым, вступившим в организацию Cопротивления, приравнять к поступку тех, кто идет в армию добровольцем. Тут правильнее говорить о вступлении в некий воинствующий орден, с отказом от личной жизни, собственного имени, с принятием полного и слепого подчинения анонимному начальнику, с постоянным страхом попасться и действительно итти на муки, а не просто попасть в плен. В итоге — двенадцать пуль или виселица в концлагере. Если все сказанное справедливо для французского рези- станта, восставшего за честь родной земли, то оно приобретает еще больший вес и значение в отношении русского «апатрида», оторванного от своей родины и связанного с Францией годами более или менее благополучного в ней житья. И для того, чтобы перед читателем возник настоящий живой образ русского cопротивленца, от скромного связиста до руководителя, следовало бы про каждого писать отдельно; иначе он останется лишь именем в длинном синодике русских героев и мучеников, отдавших свою жизнь за свободу.
Для большинства русских за рубежом день вторжения Германии на русскую территорию явился главным побудителем: патриотический момент вдохновил многих. Но факты иного порядка тоже имели значение, и ответ Вики Оболенской немецкому следователю на допросе: «Я христианка и потому не могу быть антисемиткой» — очень характерен. Да и моментом чисто эстетическим не следует пренебрегать, и он сыграл свою роль: «Не могу видеть немцев в Париже — вот и все»
Несколько слов о повседневной жизни человека мирного, вполне порядочного, обычно семьянина, на годы ушедшего в подполье. Каждый шаг его становился опасным приключением, и не только для него, но и для всех его родных и подчас даже друзей, не подозревавших, что он — номер X в такой-то боевой организации. Все было опасно: и русская барышня, перевозившая ротатор на метро, рисковала своей жизнью наравне с набиравшим тайную листовку на этой машине, или с тем, кто укрывал у себя сбитого союзного летчика, бежавшего из плена советского солдата и пр. Приходилось быть все время на чеку: одно неосторожное слово, лишняя встреча в кафе, — все могло быть поводом к доносу, т. е. к аресту. О том же, что было после ареста, говорить не приходится — это тема страшная, совсем особая. Те, кто прошли через немецкие застенки, — рю де Соссэ в Париже, или гостиница «Терминюс» в Лионе, те, кто чудесным образом вернулись полуживыми из Бухенвальда или Равенсбрюка — это знают.
Коротким вступлением я хотел обрисовать тот «климат», в котором проходила жизнь резистантов: русских людей в этом движении участвовало немало. Были и молодые, подчас совсем юные, были верующие и атеисты, рабочий люд и интеллигенты, были ученые, — все разнообразие зарубежья. Более ста человек русских участников Сопротивления и бойцов в рядах войск Свободной Франции погибли от немецких палачей; многие годами томились в тюрьмах и концлагерях. Все они — и те, кто принял мученический венец, и те, кому удалось проскочить сквозь сети гестапо, составляют моральный актив русской эмиграции. Переходя к изложению фактической стороны моей темы, делаю сразу две оговорки. О действиях советских партизанских отрядов здесь будет упомянуто лишь в связи с участием в них русских эмигрантов; история этих отрядов и их героическая борьба с немцами во Франции такова, что ей следовало бы посвятить отдельный очерк*).
Чисто политическая эволюция в русской среде за годы оккупации Франции — тоже тема слишком обширная, и я коснусь ее лишь мимоходом. Благородная позиция, занятая с первых дней главой русского эмигрантского комитета В. Л. Маклаковым — всем известна. Несмотря на свой преклонный возраст, он был в 1942 году заключен немцами в тюрьму, где пробыл несколько месяцев. После освобождения, в сотрудничестве с кучкой людей, среди которых первое место занимал А. Ф. Ступницкий (теперешний редактор газеты «Русские Новости »), В. А. продолжал вести политическую акцию, несомненно давшую свои результаты. Этот небольшой негласный комитет мы можем с радостью противопоставить «комитету» Жеребкова, Краснова и прочих немецких приспеашиков.
По тем же причинам я не остановлюсь на политическом значении группы «Русский Патриот», о которой речь будет ниже, и ее влиянии на весь дальнейший путь русской эмиграции во Франции.
Участие русских в Сопротивлении во Франции можно разбить на две части: с августа 1940 г. по 1943 г. и с 1943 г. до освобождения. 1940 — 1943 г. г.
В эти годы русские самотёком или небольшими группами вступают в ряды Сопротивления. Обособленные русские группы с чисто «русскими» заданиями явятся лишь позже. Знание немецкого языка и ярлык «белый» сыграли здесь свою роль и облегчили работу разведывательного характера и службу связи.
Некоторые русские люди, замечательные по силе духа и красоте внутреннего облика, уже в августе 1940 г. Вступили в борьбу против оккупантов. Основателями réseau в «Музее Человека», издателями первой подпольной газеты во Франции под именем «Resistance» явились два талантливых молодых ученых — Борис Вильде и Анатолий Левицкий. Оба они, совместно с пятью товарищами, после длительного заключения в тюрьме, были расстреляны на Mont Valerien. Имена их известны всему университетскому и ученому миру Франции. Смелость их, самоотверженное и благородное поведение на суде — высокий пример торжества духа в безнадежный период европейской жизни. В 1940 г. также начали подпольную борьбу княгиня Вера Оболенская и Софья Вл. Носович; Оболенская была одной из ближайших помощниц Артюиса (арестован в 1941 г., погиб в 1943 г. в концлагере) и одной из основательниц организации О. С. М.
Оболенская и Носович вели опасную и ответственную работу до 1943 года. В декабре 1943 г. их арестовали, подвергли пыткам и военным судом приговорили к расстрелу. Веру Оболенскую казнили в тюрьме Plotzensee в Берлине. Носович провела еще один страшный год в Равенсбрюке. В апреле 1945 г. она вернулась во Францию. Оболенская награждена посмертно орденом Почетного Легиона, Военным Крестом с пальмами и медалью Сопротивления. Русские работали тогда в различных организациях Сопротивления: в разведывательных reseaux, связанных со штабом генерала де Голля в Лондоне, в отрядах Ф. Т. П. (Вольные стрелки и партизаны), несли службу связи, набирали в типографиях подпольные издания и пр. Многие русские евреи работали в еврейских организациях Сопротивления, занимая там ответственные посты: например, Я. Б. Рабинович.
Но уже и в этот период следует отметить существование двух русских группировок, численно более значительных. Это «Группа
Оттуда посылались тысячи пищевых пакетов в концлагерь в Компьене, где были заключены многие русские, и оказывалась помощь их семьям. Там находили приют многие, скрывавшиеся от преследования немцев. В полном контакте с матерью Марией работал и Сергей Федорович Штерн; он помогал из собираемого им благотворительного фонда тем, кто по причинам полицейского надзора не мог больше скрываться в общежитии при церкви. Много русских ученых, писателей и больных стариков пережили трудные военные годы только благодаря его неустанным хлопотам и стараниям. Работая в контакте с еврейскими организациями, он содействовал перевозу еврейских детей в провинцию, спасая их от крематорных печей. С. Ф. долгое время принужден был жить на нелегальном положении. Основатели организации при церкви на рю Лурмель дорого заплатили за свою деятельность: в феврале 1943 года мать Мария, настоятель прихода о. Дмитрий Клепинии, юный Юра Скобцов и трое других были арестованы немцами и вывезены в концлагери в Германию. Четверо из них там и погибли, в их числе мать Мария. Многие знают теперь, какая атмосфера царила в лагерях смерти. Но среди звериной злобы, страданий и унижений мать Мария сумела сохранить свободный дух, сочетая его с подлинно-христианским смирением, словом и примером поддерживая остальных заключенных.
Многие русские священники во Франции подверглись преследованиям оккупантов за свое патриотическое поведение: проф. богословия И. Стратонов, священник Врасский погибли в депортации; священники о. Михаил Вельский, о. Константин Замбржицкий и престарелый монах Зосима были арестованы и месяцами сидели в тюрьмах и лагерях.
Расскажу один небольшой эпизод о двух русских учениках лицея Жансон в Париже: герои его почти мальчики. Таких мальчиков в Сопротивлении было немало. Часто они шли на дела отчаянные; есть много осиротевших семей, навсегда оставляющих за столом незанятое место. В марте 1944 г. ученик старшего класса Филипп Сержан предложил своим товарищам Сидорову и Мхитарову помочь выполнить задание, полученное Сержаном от полковника Делорма: выкрасть и уничтожить важные бумаги, попавшие в руки провокатора. Те согласились и на следующее утро —успех дела зависел от быстроты выполнения — украдкой пробрались в указанный им дом, проникли в квартиру, связали старика консьержа, который в это время был занят уборкой, стали шарить и обыскивать столы и ящики, и наконец, нужные бумаги были найдены. Тем временем жена консьержа вызвала полицию; Филипп Сержан, схватив бумаги, успел бежать, а Сидоров и Мхитаров были арестованы и предстали перед уголовным судом за кражу со взломом (несмотря на то, что украдено ничего не было, кроме бумаг). Они были приговорены к 15 месяцам тюрьмы — наказание слишком строгое и свидетельствующее о том, что судья отлично понимал, в чем дело, но настроен был в духе Виши. Юноши отбывали срок наказания в тюрьме Санте, с нетерпением ожидая освобождения Парижа, казавшегося совсем близким. Но в день Национального Праздника 14 июля 1944 года в отделении уголовных вспыхнул бунт, жестоко подавленный французской «милицией».
Милиционеры расстреляли 22 заложника, отобранных наугад, среди них оказался Мхитаров. Сидоров был выпущен из тюрьмы только в октябре 1944 года, т. е. через два месяца после освобождения Парижа, и позднее получил медаль Сопротивления. Мхитаров награжден ею посмертно.
Второй период Сопротивления начинается с 1943 года, когда во Францию стали прибывать большие партии советских военнопленных, советских граждан, увезенных на принудительные работы, а также «Власовские войска». Союзное командование и французский Резистанс были обеспокоены приходом этих войск и возможностью применения их для репрессий во Франции; русским участникам Сопротивления было поручено выяснить численность и настроение власовцев. В сентябре 1943 г. образовалась самая крупная русская организация Сопротивления — «Русский Патриот». Участниками и руководителями этой группы явились русские, проживающие во Франции. Группа эта входила в состав французской организации М. О. I., как самостоятельная русская единица Сопротивления. В М. О. I. объединялся ряд иностранных группировок во Франции — испанская, армянская и т. д. Эта организация сразу же заняла одно из первых мест, благодаря самоотвержению и героизму вступивших в ее ряды партизан, и гестапо вело с ней усиленную борьбу. В 1944 г. стены Парижа были оклеены желтыми афишами со списком и фотографиями двадцати двух иностранных террористов, расстрелянных по приговору немецкого суда. Целью этой пропаганды являлось желание вызвать ксенофобию и доказать французам длинным перечнем трудно произносимых иностранных фамилий, а также изображениями страшных, небритых, измученных допросами людей, — что Резистанс не французское дело. Однако, результат был противоположный: никогда, вероятно, во Франции не существовало более тесного и братского единения, чем то, которое было в рядах людей, вставших на борьбу с оккупантами.
Вернемся к «Русскому Патриоту». Руководящее ядро этой группы состояло из русских, уже задолго до войны занявших антифашистскую позицию. Многие из них сражались в рядах интернациональных бригад в Испании. Большинство было арестовано в начале войны и заключено в лагеря, а впоследствии было выдано правительством Петена немцам и вывезено в Германию на принудительные работы. Те из них, кому удалось вернуться во Францию и стали организаторами «Русского Патриота». Отметим Шибанова, Михневича и Качву.
Заданием «Русского Патриота» была пропаганда Сопротивления, сбор средств, всяческая помощь советским военнопленным, отправка посылок в лагеря, облегчение побегов, укрывание и переотправка в партизанские отряды и во французское «маки». И, наконец, пропаганда среди «власовских частей», призывы к дезертирству или вооруженному восстанию. Первой цели помогал издаваемый групой журнал «Русский Патриот». Выходил он на ротаторе, с тиражем в
Помощь русским военнопленным стала быстро развиваться; в январе 1944 г. она была передана в руки «Центр. Исп. Комитета Союза Советских Военнопленных во Франции» — в нем сперва было три, затем пять ответственных членов, все бежавшие пленные. Вскоре внутри самих лагерей под руководством Центрального Комитета уже работало более
В работе среди власовских частей принимала также участие дурданская группа, остальные русские сопротивленцы, входившие в ряды французского Резистанса и ряд эмигрантов, увидевших возможность внести свой вклад в дело борьбы с немцами. Эта работа была одной из самых опасных; военнопленные горели патриотизмом, пылали ненавистью к немцам. Ужасные муки, которые они претерпели в лагерях, еще больше их ожесточили. Среди власовцев же, наоборот, находились люди слабой воли, не выдержавшие пытки голодом, или же представители наименее цивилизованных народностей СССР; наконец, зачастую встречались и предатели, сознательно перешедшие на сторону врага. Перед русскими сопротивленцами была трудная задача: завязать контакт с этими частями и призывать их к дезертирству и бунту, а также внушить власовцам мысль о неизбежности разгрома Германии, разбудить в них дремлющее чувство патриотизма. Многие русские эмигранты пошли на эту работу без предварительной подготовки и были преданы гестаповцами. Так пострадали, например, Е. А. Новикова, ее двадцатилетний сын Юрий и его приятель Олег Жидков; после первой встречи с власовцами они были арестованы и вывезены в Германию, где Юрий Новиков умер в лагере от истощения. Его мать, проведшая полтора года в Равенсбрюке, записала свои впечатления об этом страшном лагере, и они частью уже опубликованы во втором номере «Вестника Содружества Сопротивления».
Несмотря на все опасности, антивласовская акция продолжалась, и многие власовцы стали переходить к партизанам. Французский Резистанс получил полное заверение в том, что в случае высадки союзников, немцы не смогут рассчитывать на власовские части. Два парижских писателя, В. Андреев и Б. Сосинский, жившие на острове Олерон, вошли в сношения с советскими военнопленными, завербованными в немецкие войска и находишимися в батарее острова; им удалось связать с ними местный Резистанс и совместно взорвать пороховой склад, —24-го ноября 1944 г. Член «Содружества Участников Сопротивления» Големба убедили целую группу (более 80 человек) советских татар сдаться с оружием и большим количеством патронов, которых как раз нехватало партизанскому отряду, где состоял Големба.
Многие русские эмигранты сражались во французском «маки». В первом номере «Вестника Содружества Сопротивления » мы упоминали о геройской смерти Павла Зиссермана в верхней Савойе, где шефом «маки» был тоже русский, Михаил Штранге. Офицером связи при штабе сов. партизанского отряда имени Максима Горького, действовавшего в окрестностях Дижона, был А. Покотилов. В департаменте Верхней Луары И. Басе (кличка Андрэ) организовал целый советский батальон, куда входили татары, армяне и грузины
Моя заметка была бы неполной, если бы я обошел молчанием участие русских в рядах армии Свободной Франции (Ф. Ф. И.). Одним из первых, записавшихся туда после призыва генерала де Голля
Некоторым, как например капитану Катлама, удалось на рыбачьей лодке пробраться в Англию через Ламанш и после прохождения специальных курсов быть парашютированным во Францию для участия в Сопротивлении. Так же был парашютирован для чрезвычайно ответственной работы В. Бурышкин, схваченный впоследствии гестапо, но сумевший бежать из тюрьмы, благодаря исключительному мужеству и присутствию духа. Только два эмигранта осуществили желание многих русских участников Сопротивления: сражаться на русской земле под советским командованием. Это лейтенант Стахович и лейтенант Эйхенбаум, вошедшие в состав эскадрильи Норманди- Неман, и проделавшие с нею все кампании — от Харькова до Берлина.
Из длинного списка русских, павших в рядах войск Свободной Франции, упомяну в этой статье лишь одно имя: младший лейтенант Карновский, командовавший танком в дивизии Леклерка, был предательски убит немцами
Прошедшие с тех пор два года принесли с собой немало разочарований. Послевоенные будни не похожи на светлое будущее, рисовавшееся в ту минуту измученным, одетым в полосатые лохмотья людям. Однако, хочется верить, что принесенные русскими участниками Сопротивления жертвы не были напрасны, и что их посильный вклад в дело победы над гитлеровской Германией и ее приспешниками будет способствовать осуществлению долгого и прочного мира, и тем самым счастью нашей родины.
*) См. книгу Гайто Газданова: «Je m’engage de Defendre». Ed. Defense de la France. Paris 1946.
Журнал «Новоселье» № 35-36, 1947г. Нью-Йорк
