Б. П. Делоне — дед матери Марии
В многочисленных документах, архивных источниках, на протяжении трех веков, многое перепуталось. Наслоились легенды, которые изустно передавались из поколения в поколения. Как отделить правду от вымысла или красивой сказки?
Современный читатель должен хотя бы разобраться в сложнейшей схеме «кто есть кто». Полнее всего о предках по материнской линии м. Марии (Скобцовой), рассказано в книге В. Н. Грехно, выпущенной к 100-летию со дня рождения ММ. Дальнейшие исследователи (такие как А. Н. Шустов, в составлении разделов «Предки» в своей книги «Дочь России») во многом использовали эти материалы. А. С. Шаров в своей статье Б. П. Делоне — Дед матери Марии" («Восхождение», Тверь, 1994г.) подробно рассказывает о родословной м. Марии (по материнской линии).
Постепенно, с помощью коллективного труда, стала выстраиваться цепочка имен, фамилий, дат рождений, кончин, специальностей и пр. (К. Кривошеина)
Здесь ссылка на публикацию РИФЛИ: генеалогия рода Пиленко и Делоне, а также составленная из разных источников биография св. матери Марии (Скобцовой)
***
Б. П. ДЕЛОНЕ — ДЕД МАТЕРИ МАРИИ
А. С. Шаров
Человек вступает в жизнь, имея за собой длинную череду предшественников. Охватить одним повествованием всех, часто очень интересных предков матери Марии, нет никакой возможности. Остановимся на одном из них — деде Борисе Петровиче Делоне. Лиза, будущая мать Мария, появилась на свет, когда деда уже не было в живых, но некоторые его черты — человеколюбие, нетерпимость к дурному, решительность — передались ей от него.
О Борисе Петровиче написано немного. Так, Е. М. Богат писал: «Дед матери Марии, Борис Петрович Делоне, был русским врачом и умер, получив рану под Плевной. Этот дед матери Марии в молодости похитил и увез на тройке одну из самых богатых невест — молодую графиню Софью Дмитриевну Мамонову». К сожалению, почти все, сообщенное писателем, действительности не соответствует. Полнее и правильнее, основываясь прежде всего на нашими материалах, рассказал о Борисе Петровиче В. Н. Грехно в своей книге, вышедшей к 100-летию со дня рождения матери Марии.
В Московском архиве хранится папка с документами о поступлении в университет Бориса Петровича Делоне. В прошении на имя ректора он писал: «Родом я из купцов, уроженец Московской губернии… от роду имею 19 лет, воспитывался в доме родителей…»
Особенно интересно для нас свидетельство о рождении. В нем говорится: «…вследствие прошения вольнопрактикующего медико-хирурга и кавалера Петра Карлова Делоне о выдаче ему свидетельства о рождении и крещении находящегося у него на воспитании малолетнего Бориса, родившегося от неизвестного лица, для получения на прожитие паспорта при записи его в московское мещанство… дано ему свидетельство в том, что в метрической книге Никитского Сорока Рождественской в Палашах церкви 1828 года в ст. о родившихся под № 16 записано следующее: Апреля 21 числа в доме умершего московского купца Шевалдышева у живущей привилегированной бабки Франциски Ивановой Бордерлио родила неизвестная незаконно прижитого сына Бориса, крещен мая 3 числа…»
Неслучайно Борис оказался в доме Петра Карловича. Нет сомнений в том, что отцом ребенка был сам Петр Карлович Делоне, медик наполеоновской армии, оставшийся в России в 1812 году. Здесь он принял новое подданство, стал кавалером российских орденов и дворянином. И хотя имя роженицы ни в одном из документов не называется, ею, как говорит семейное предание, была Елизавета Николаевна Тухачевская, связавшая свою судьбу с Петром Карловичем. Их брак не был узаконен и имя Елизаветы Николаевны с фамилией мужа указано только на ее могиле на Митрофановском кладбище в Петербурге.
В университетском деле имеется справка от 1840 года, данная медиком Петром Карловичем в том, что Борису привита оспа. Здесь 11-летний мальчик впервые в известных нам документах был назван по фамилии своего отца. Вероятно, к этому времени ребенок уже был усыновлен, и поэтому в прошении недвусмысленно написано, что он воспитывался в доме родителей. При усыновлении незаконного ребенка дворянское звание к нему не переходило. Тогда понятно, почему Борис Петрович был записан сначала в купечество, а затем в мещанское сословие. Мещанином он значится и в формулярном списке, составленном в год его смерти.
О детстве Бориса Петровича известно мало. Его внучка Наталья Николаевна Делоне пишет: «Сына своего Бориса Петр Карлович не захотел отдавать в гимназию, т. к. в то время там воспитательным средством служили розги, а он был против телесных наказаний. Благодаря дружбе с профессурой ему удалось дать сыну блестящее, в основном, гуманитарное домашнее образование. Так, мой дед Борис Петрович помимо обязательных в то время латинского и греческого владел санскритом (как основой европейских языков) и древнееврейским (ивритом) как языком Библии».
В воспоминаниях дочери Бориса Петровича Софьи Борисовны говорится: «Дедушка особенно любил моего отца, он был старшим и прекрасно учился, но дед его особенно строго воспитывал… Папа отличался в гимназии в науках…» Хотя два поколения — дочь и внучка —- по- разному пишут об учебе Бориса Петровича до университета, обе отмечают, что он учился хорошо. В архиве же каких- либо документов об образовании до поступления в университет не нашлось.
Своекоштный студент Борис Делоне успешно переходил с одного курса на другой и в 1852 году в числе 52 воспитанников медицинского факультета закончил учение, набрав в сумме 91 балл, и был признан «достойным степени лекаря». Впрочем, искомую степень давали и при 72 баллах.
О дальнейшей жизни Бориса Петровича из воспоминаний родных и документов удалось узнать довольно много. В Центральном военно-историческом архиве есть несколько связанных с ним документов, и главнейший из них — дело о назначении пенсии его вдове с подробнейшим послужным списком.
Судя по воспоминаниям Софьи Борисовны, Борис Петрович познакомился со своей будущей супругой Софьей Александровной Дмитриевой-Мамоновой в Москве. Софья Борисовна так писала о браке своих родителей: «Папа и мама часто виделись. Много у них было общего. Мама была старше отца, но на вид всегда моложе. У нее были блестящие черные глаза и ослепительный румянец. Отец был статным и красивым, но цвет лица у него был сероватым. Они полюбили друг друга. Когда мама объявила своей матери, что выходит замуж за Делоне и просит ее благословения, то бабушка пришла в ужас от такого мезальянса…»
Ее неудовольствие можно понять: Софья Александровна, дочь генерала Александра Ивановича Дмитриева- Мамонова, прямой потомок Рюрика и Мономаха (но не по графской линии), полюбила простого лекаря, жившего только на скромное жалование, незаконнорожденного, мещанина.
Софью Александровну тотчас же отправили жить в мезонин, запретив видеться и переписываться с Борисом Петровичем: «И вот перешла мама в мезонин,— продолжала Софья Борисовна,— и написала мужу своей кузины П. Я. Демьянову. Мама с ним была дружна. П. Я. Демьянов был тогда тверским предводителем дворянства и был очень либеральных взглядов и прекрасный человек. Он поторопился приехать и пошел к бабушке.— «А я за Софи. Моя жена очень по ней соскучилась и просит Вас отпустить ее к нам погостить». Бабушка не имела никакого повода отказать ему в этом. А мама сейчас же после перехода в мезонин отправила с нищим записку к папа, и тот же нищий принес ответ. Записки спускались по веревочке вместе с деньгами для нищего.
На другой день мама пришла прощаться с бабушкой. Бабушка спросила: «Ты, наверное, венчаться едешь?» — «Да» — ответила мама. Бабушка сказала, что проклянет ее.— "Я ничего дурного не делаю. Мы любим друг друга, и он прекрасный человек",— сказала мама.
Перед отъездом бабушка прислала благоволение — старинный образ Божьей Матери трех радостей.
Свадьбу Демьяновы сыграли радостно и упросили молодых погостить у них. Отец ездил по деревням и лечил крестьян.
Когда началась Крымская война, то родители мои переехали в Петербург и отец получил место в военном госпитале«.
В 1853 году Борис Петрович был определен во Второй сухопутный Санкт-Петербургский госпиталь младшим опе-ратором. Затем, через год, его назначили в Запасную дивизию Первого пехотного корпуса батальонным лекарем. Но здесь его служба в войсках вскоре прервалась. О том, как это произошло, Софья Борисовна писала: «Там (в госпитале.— А. Ш.) было что-то страшное. От голода, грязи и недостатка лекарств и ухода раненые и больные гибли сотнями. Отец говорил, что умерших складывали в сарае, как дрова, одного на другого до самого потолка. Отец и его молодые товарищи- доктора протестовали против такого порядка, но старший врач не обращал на их протесты внимания. Он продолжал воровать, а больные и раненые умирать. Как-то раз папа поймал старшего доктора на каком-то преступном проступке и спустил его с лестницы. К маме прибежал один из его товарищей-докторов Яков Алексеевич Чистович… и сказал маме: „Поезжайте сейчас же к В. К. Елене Павловне, расскажите ей все и попросите, чтоб она заступилась за Бориса“. Мама помчалась в Михайловский дворец. В. К. Елена Павловна выслушала все подробно рассказанное мамой и сказала, что она берет его к себе в Ораниенбаум дворцовым доктором. Узнав об этом, старший доктор даже не пожаловался на папу. Если бы не великая княгиня, папа, вероятно, был бы сдан в солдаты».
С несколько другими подробностями рассказывает о том же эпизоде и Наталья Николаевна, но и в том, и в другом случае Борис Петрович предстает перед нами человеком твердых убеждений, не желающим мириться с начальственными мерзостями.
Так Борис Петрович оказался врачом Ораниенбаумского дворцового правления. Казалось бы, более привлекательного места службы придумать было трудно, но в 1857 году Борис Петрович «по прошению» (иных причин не указано) со службы был уволен. Софья Борисовна объясняет отставку своего отца так: «Мама стала хворать, ей был вреден морской воздух. П. Я. Демьянов предложил отцу место доктора в двух уездах — Бежецком и Весьегонском. Это было по душе отцу — лечить крестьян».
С 1858 года Борис Петрович — старший врач Бежецкого и Весьегонского округов по Министерству государственных имуществ в Тверской губернии.
Наталья Николаевна рассказывает такой эпизод из тверской жизни своего деда, характеризующий Бориса Петровича как человека решительного, готового постоять за обиженных: «Дедушка Борис Петрович считал своим долгом лечить всех обращающихся к нему бедных бесплатно, ходил к таким больным домой по вызовам в трущобы, в том числе и по ночам. Пользовался он в этой среде огромной популярностью. Ему попутно жаловались на всякие жизненные невзгоды и притеснения со стороны власть имущих. А был дедушка весьма вспыльчив. Вот однажды, когда он служил в уездном городе врачом, и слышал от своих больных постоянные жалобы на городничего, он, проходя через мост во время ледохода, увидел этого городничего. Тот стоял на мосту и наблюдал, как пожарные растаскивают льдины на реке, чтоб те не поломали мост. Дедушка подошел к городничему и стал за кого-то заступаться. Городничий ему что-то грубо ответил. Дедушка не стерпел, поднял его за пояс и за ворот и бросил в реку через перила. Пожарные благополучно вытащили городничего, и он отделался холодным купанием. Дедушка ждал возмездия. Но городничий, зная за собой большие грехи, не стал поднимать это дело и сказал, что упал сам по неосторожности, благо свидетелей не было».
В 1861 году Борис Петрович оставил службу уездного врача и перебрался в Москву, где и стал известным врачом. Не раз он выступал на страницах «Медицинской газеты» со статьями. Нашлись две его брошюры по медицинским вопросам и большое сочинение на 67 страницах «Сравнение медицины аюрвед с медициной гиппократидов» 1877 года, подаренное им своему учителю и наставнику известному медику Ф. И. Иноземцеву.
Решительное изменение в жизни Бориса Петровича произошло с началом русско-турецкой войны. В 1877 году его зачислили в Резерв врачей-хирургов при Военно-медицинском управлении действующей армии, а вскоре прикомандировали к подвижному лазарету Пятой пехотной дивизии, вместе с которой он участвовал во многих походах и боях на территории Болгарии: 18 июля 1877 года — в бою под Плевной, 19 августа — в бою под селом Згалевице, с 24 по 30 августа в «бомбандировании», а 30 августа — во взятии Гривецкого редута, с 30 августа по 25 ноября — в «обложении» и, наконец, 28 ноября — во взятии Плевны.
За июльское дело под Плевной «в воздаяние отличного мужества и храбрости» Борис Петрович был пожалован орденом Св. Анны 3 степени с мечами. Участие во взятии Плевны принесло ему вторую награду. Как сказано в послужном списке, он «в воздаяние отличий, оказанных в деле с турками при взятии г. Плевны 28 ноября 1877 года», награжден орденом Св. Станислава 2 степени с мечами.
Девятого мая 1878 года Борис Петрович был прико-мандирован к 6 гренадерскому Таврическому полку и вместе с ним участвовал в походе для сосредоточения в Курдсген-Киой, в укреплении позиций на правом берегу реки Марицы у села Морхаплы, а затем в июне и июле в выступлении из села Курдсген-Киой к Родоспо.
Война кончилась, и тридцатого сентября часть, в которой служил Борис Петрович, на кораблях покинула Болгарский театр военных действий.
Войну он прошел благополучно — без ранений и контузий, не довелось испытать и плена. В память минувших сражений и походов Борис Петрович получил бронзовую медаль. Его мундир украсил и румынский орден «Железный крест». В 1880 году ему было «объявлено монаршее благоволение за труды и усердие по прекращению тифовой эпидемии в войсках бывшей действующей армии».
Вернувшись на родину, Борис Петрович продолжал службу в армии. Сначала его определяют старшим врачом санитарного поезда № 4 Государыни цесаревны, затем в 1879 году перемещают в 3 гренадерский Перновский полк. В следующие годы — он врач в гренадерских полках Перновском, Киевском и Московском. Последним местом службы Бориса Петровича стал Третий гренадерский Перновский короля Фридриха Вильгельма IV полк. В память о коронации императора Александра III Борис Петрович получил темнобронзовую медаль. Последней наградой — орденом Св. Владимира 3 степени «за отлично-усердную службу» Борис Петрович был пожалован в 1885 году. Этот орден давал право на приобретение Дворянства, "однако для оформления документов надо было подать прошение на высочайшее имя, т. е. самому царю. Дедушка этого не сделал«,— писала в своих воспоминаниях Наталья Николаевна. И действительно, в делах Герольдии каких-либо документов на этот счет не обнаружилось.
Хотя большую часть жизни Борис Петрович был военным, его чины шли по гражданской линии: от титулярного советника в 1862 году статского советника в 1886 году.
С 1881 года здоровье Бориса Петровича пошатнулось — стали повторяться приступы грудной жабы. В начале января 1887 года начались припадки, через неделю наступил паралич левой половины тела, перекосило лицо, невнятной стала речь. За два дня до развязки от имени больного было написано прошение об отставке.
Среди архивных документов сохранилась следующая справка полкового священника: «Сим свидетельствую, что в хранящейся при Петропавловской церкви 3 гренадерского Перновского полка метрической книге за 1887 год в третьей части об умерших под № 1 мужского пола записано: Тысяча восемьсот восемьдесят седьмого (1887) года февраля 10 дня 3 гренадерского Перновского короля Фридриха Вильгельма полка старший врач статский советник Борис Петров Делоне, пятидесяти девяти лет от рождения, умер от апоплексии мозга, а двенадцатого февраля сего же года полковым священником 3 гренадерского Перновского полка Василием Истоминовым погребен на Ваганьковском кладбище. Город Москва. 1887 года марта 31 день».
Софья Александровна скончалась через пять лет после мужа, 3 мая 1893 года, и была похоронена рядом с ним также на Ваганьковском кладбище.
Их сын Николай Борисович Делоне стал известным математиком и механиком, одним из зачинателей планеризма в нашей стране. Дочь Софья Борисовна вышла замуж за Юрия Дмитриевича Пиленко, сына генерал-лейтенанта Дмитрия Васильевича Пиленко, в 1867–1876 гг. начальника Черно-морского округа, известного внедрением виноградарства под Анапой.
Фото: Дед Лизы, Борис Петрович Делоне (1828-1887), так же как и его отец, был военным врачом.
