Мать Мария, Mère Marie

Д. Е. Скобцов, 1945 г.

Он родился в станице Брюховецкой Ейского уезда Кубанской области и был дитя «казачьей сиромы», то есть, бедняцкий сын (15 декабря 1884- 19 января 1969 (1)

Юноша получил образование, окончил кубанскую учительскую Семинарию, которое содержалось за счёт войсковой казны и дети бедных и сироты получали образование бесплатно. Главной задачей Семинарии являлось повышение грамотности среди казаков, по сути, это была своеобразная кузница местной интеллигенции в лице станичных учителей начальных школ. Штат преподавателей, трудовая практика в Семинарии были очень хорошо поставлены и казаки неплохо готовили свою молодежь. Именно Семинария сформировала Даниила Ермолаевича, и он позже в своём романе «Гремучий родник» с большой симпатией пишет о Кубанском Войсковом училище — «скромная мать просвещения кубанского казачества, пославшая в край за десятки лет своего существования не одну сотню учителей» (2)

После окончания Семинарии (с 1903—1905гг) Д. Е. Скобцов преподавал историю в станице Лабинской. (3) Он был обычным сельским учителем, любившим свой край и свою профессию: «… есть особая любовь— это любовь учителя к своему ученику и ученика к учителю, наиболее, пожалуй, глубоко запрятанная в тайниках души». (4)

Позже Скобцов писал о своих коллегах- семинаристах: «…немногим из нас удалось пробиться к университетскому или какому другому виду повышенного образования». Ему самому это почти удалось: в 1914 году он стал студентом филологического факультета Московского университета. (5) В этот период он по собственным словам, страдал «длительной и серьёзной болезнью»: с карьерой преподавателя ему пришлось расстаться и более того, ему не удалось окончить Университет. Учёба была прервана Февральской революцией 1917г.

«После первых двух недель революционного возбуждения большого города (Москвы) как-то само собой явилось желание выйти из общего потока и уехать к себе на юг в станицу. Потянуло меня к родным берегам» (6).

Иные кубанские историки пишут, что Д. Е. Скобцов был участником Первой мировой войны на Кавказском фронте и за успехи в штурме Эрзурума ( янв.—февр.1916г.) был награждён Георгиевским крестом и золотым оружием(7). Это ошибочное утверждение. В разгар войны он учился в Москве, возраст его был непризывной, военным казаком он никогда не был, а в своих записях он говорит, что «в жизни своей ни разу не выстрелил из винтовки». На фотографии 1920г. Даниил Ермолаевич выглядит молодцевато, но его черкеску знак отличия боевого ордена не украшает. Скорее всего, это одна из красивых легенд, вряд ли им самим придуманная.

Вернувшись весной 1917года в свою станицу, он сразу активно включился в общественно-политическую работу. Вскоре его избрали войсковым контролёром и членом Лабинского исполкома. 5/18 октября 1917г. Кубанская Рада провозгласила Кубанский край независимой казачьей республикой. Атаманом был избран А. П. Филимонов.

В период нахождения Екатеринодара (8) в руках большевиков( с конца 1918г.) Д. Е. Скобцов «эвакуировался» вместе с другими членами кубанского правительства и стал участником знаменитого кубанского «ледяного похода». Впрочем, на начальном этапе это был даже не «поход», а скитания по станицам вокруг Екатеринодара. Настоящий «поход» начался несколько позже, после соединения кубанцев с отрядами Добровольческой Белой армией ген. Л. Г. Корнилова и ген. А. И. Деникина. Двигались они то в сторону Кавказа, то к Дону.(9) Именно тогда начались разногласия между кубанским правительством и командованием Добровольческой армии. Скобцов являлся участником всех переговоров кубанцев с белыми генералами о совместных действиях против большевиков. Он даже ездил «посланником» в петлюровскую Украину… Этот вынужденный «поход» завершился лишь после занятия Екатеринодара Белой Армией 4/17 августа 1918 года.

С 1 ноября 1918 г. открылась воссозданная Кубанская Краевая Рада и Скобцов был избран её депутатом. По своим взглядам он был убеждённым «линейцем», так в то время называли казаков южных отделов Кубанской области, расположенных по старой линии военных укреплений. По преимуществу, это были потомки выходцев с Дона, т. е. прорусское казачество. «Линейцы" вполне поддерживали ген. Деникина и его идею о «великой, единой и неделимой России».

«Черномоское» казачество уходило корнями к древним запорожцам, а значит было украинофилами и их симпатии склонялись к сепаратизму. Именно Февральская революция разделила казаков Кубани на «линейцев» и «черноморцев». Своим идеалом «черноморцы» считали независимую казачью «Республику Кубань». По словам Скобцова «не разбирающаяся в подробностях политическая улица« — назвала «черноморцев», многие из которых были «друзьями» Петлюры, самостийниками.

Идею независимости поддерживал и глава кубанского правительства эсер Л. Л. Быч. В 1918 году Рада по своему составу была «черноморской», потому как «линейцы» не были достаточно сплочены, чтобы успешно бороться с «самостийниками». Как ни странно, тогдашняя междоусобица на Кубани во многом напоминала осеннюю ситуацию 2004 года на Украине, во время президентских выборов.

После Октябрьского переворота в политической программе Рады Кубанский край объявлялся как «равноправный штат» Российской республики. Спустя год, 11ноября 1918г. Рада провозгласила: «В период Гражданской войны Кубанский край является самостоятельным государством. Будущая Россия должна быть федеральной республикой свободных народов и земель, а Кубань — её отдельной составной частью. В настоящее время Кубань суверенна«.(10)

22 ноября в разгар военных действий Рада обсуждала проект кубанской Конституции, Л. Л. Быч даже специально выехал в качестве посланника Рады в Париж на международную Конференцию, где ставил вопрос о принятии Кубани в «новорождённую» Лигу Наций. Но за границей это вызвало лишь удивление, ибо о «кубанском народе» в Париже никто ничего не слыхал. В Россию эсер Быч не вернулся.

Обстановка на Кубани накалялась. Ещё 28 октября 1918 г. была образована Чрезвычайная Рада — исполнительный орган кубанского «парламента», в которую вошёл и Даниил Ермолаевич Скобцов как член ведомства Земледелия. На одном из её заседаний, 5 ноября, он выступил с докладом по земельному вопросу на Кубани. В своём докладе он проводил идею радикальной реформы передела земельной собственности. Он предлагал вообще отменить частную собственность на землю, сделать её общественной и сдавать в аренду тем, кто может её обрабатывать. Столь же остро стоял вопрос и о виноградниках, но этот вопрос был отложен. Скобцов тогда же отредактировал и издал отчёт о работе этой Рады. (11)

13 мая 1919 года Скобцов был назначен членом кубанского правительства в ранге Министра Земледелия. В деникинском правительстве Юга, в особом совещании, начальником управления земледелия был В. Н. Колокольцев. У Скобцова с ним постоянно возникали конфликты, поскольку взгляды на земельное развитие и положение на Кубани у обоих министров были диаметрально противоположными. К лету 1919 года столкновения в Раде резко обострились. Кубанские деятели боролись не только с красными, но и с белыми и они не доверяли ген. Деникину. Члены правительственной делегации побывали на Северном Кавказе и подписали сепаратный договор с самопровозглашённой, не существующей Горской республикой, в которую входили Терско-Дагестанский край и Чечня. Это был запасной вариант Рады, поиск союзников на случай, если Антанта признает новую большевистскую власть в России.

Договор с горцами был ударом в спину генерала Деникина и он поручил ген. В. Л. Покровскому навести порядок на Кубани. Те годы начала Гражданской войны, да и на протяжении её, установилась русская смута, брат встал на брата, жестокость и кровожадность большевиков была известна, но и в рядах белых эти проявления некоего возмездия, имели место. За генералом Покровским шла слава человека жестокого, по его приказу 7ноября 1919 г. глава делегации А. И. Кулабухов был повешен, а 11 человек высланы за границу, сторонники федерализма были выведены из Рады. Так на некоторое время закатилась звезда «черноморцев». 22ноября на место бежавшего председателя Рады И. А. Макаренко, главой кубанского правительства был избран Скобцов. Новый «кабинет» получил от самостийников презрительную кличку — «президиум генерала Покровского».

Деникинцы сумели переломить ситуацию, свершить своеобразный государственный переворот на Кубани, к сожалению не надолго, так как уже в декабре того же 1919г. Рада переизбрала ноябрьский президиум и на пост председателя был избран «левый кубанец, с весьма пробольшевисткими убеждениями«— И. П. Тимошенко. Скобцов, тем не менее остался членом правительства.

Игра в сепаратизм в тот момент погубила Кубань. Белое движение потерпело поражение. Генерал Деникин был прав, когда писал в своих «Очерках русской смуты»: «Борьба кубанских правителей на два фронта — против большевиков и Добровольческой белой Армии являлась заведомо непосильной и потому безумной. Она погубила и нас«.(12)

Весной 1919г. Кубань ненадолго взбудоражил необычный процесс: 2/15 марта в екатеринодарском военно-окружном суде рассматривалось дело известной поэтессы, бывшего городского головы Анапы, эсерки Е. Ю. Кузьминой-Караваевой. Её обвиняли в сотрудничестве с большевиками, а также в национализации санаториев и винных погребов, подвалов АО «Латипак». Имя подсудимой было хорошо знакомо на Кубане. Её дед, генерал Д. В. Пиленко, в 1867—1876гг. был начальником вновь учреждённого Черноморского округа, а позже, уже в отставке — знаменитым в области виноделом, с 1905—1906гг, отец Кузьминой-Караваевой, служил директором Никитского ботанического сада в Крыму.

Обвинения против поэтессы были серьёзными. Согласно кубанскому правовому документу, правительственному приказу № 10 от 12/25 июля 1918г., в разработке которого принимал активное участие Д. Е. Скобцов, Кузьмину-Караваеву, могли приговорить и к высшей мере наказания.(13) Однако умело организованная защита добилась вынесения очень мягкого, почти символического приговора.

Именно в марте 1919 года произошёл очередной кризис кубанского правительства, сформировался его новый состав. В «кабинете» намечалось оставить некоторых прежних деятелей, в том числе и Скобцова и включить новых в частности Ю. А. Коробьина.(14)

Присяжный поверенный Коробьин был из «иногородних», т. е. не принадлежал к казачьему сословию. На процессе Кузьминой-Караваевой он выступал как адвокат, и смягчение ей наказания, это во многом его заслуга. Более того Скобцов и Коробьин оказались коллегами, членами одного правительства( депутатами Рады они оба были ещё с осени 1918г.)— их взгляды на развитие политических событий совпадали.

Даниил Ермолаевич следил за ходом судебного процесса не только по рассказам Ю. А. Коробина. В екатерининском «официозе», газете «Утро-Юга», печатался подробный репортаж из зала суда. Неординарная личность Елизаветы Юрьевны заинтересовала его, прошло совсем мало времени и их познакомил Коробьин.

По некоторым данным, 18 ноября 1919г. состоялось венчание Скобцова и Кузьминой-Караваевой (урожд. Пиленко) в Войсковом соборе св. Александра Невского в Екатеринодаре(15). На свадьбе присутствовал известный летописец кубанского казачества, уже старик, Ф. А. Щербина. После взятия 17 марта 1920г., Екатеринодара частями Красной Армии, кубанское правительство в одночасье перестало быть властью. Члены Рады оказались бесправными лицами и Д. Е. Скобцов вместе с другими бежал на юг, к Грузии, но грузины на свою территорию не пропустили кубанских казаков, а разрешили въезд, только членам Рады. Скобцов добрался до Тифлиса, где его ждала жена и тёща. Они своими путями, с приключениями пересекли Кавказ. В Тифлисе у Скобцовых родился сын Юрий. Затем Даниил Ермолаевич в составе комиссии генерала П. И. Кокунько по охране казачьих войсковых регалий, эмигрировал в Турцию, где в конце 1920г., семья Скобцовых воссоединилась в Константинополе.

В декабре 1920г. французское правительство выслало около 16 тысяч казаков на остров Лемнос, который казаки по справедливости называли «островом смерти». Скобцовы прожили какое-то время на острове, где Даниил Ермолаевич продолжал заниматься общественной деятельностью и даже наладил выпуск рукописного журнала «Вольная Кубань». Летом 1921—22гг. около 5 тысяч человек были направлены на строительные работы в Сербию. Скобцовым повезло и они попали в Сремские-Карловцы, где в декабре 1922года у них родилась дочь Анастасия. Их длинная скитальческая жизнь закончилась в самом начале 1924года, когда они перебрались в Париж, но ни благополучия. ни достатка не прибавилось. Они влились в десятки тысяч русских эмигрантов, голодных, без права на работу, без специальности, часто без языка, наводнивших в те годы Францию и Германию. Скобцов не был оригинален в выборе профессии, он выучился водить автомобиль и стал шофёром такси. Елизавета Юрьевна: шила, вязала, убирала квартиры…

В 20–30-х годах на чужбине, во Франции русские, казаки- эмигранты создавали множество различных союзов, объединений, «станиц», стремясь сохранить вдали от родины свой менталитет, веру, культуру, язык. Они издавали журналы, организовывали кружки и не только литературные(16). Даниил Ермолаевич не мог оставаться в стороне от общественно-политической работы. В разное время он входил в «Объединённый комитет казаков», в «Совет казаков Дона, Кубани, Терека», возглавлял кассу взаимопомощи и т. п., всюду отстаивая и защищая интересы казачества.

Когда летом 1925 г. известный профессор А. А. Пиленко выступил с предложением организации «Зарубежного съезда», нечто вроде эмигрантского парламента, как назвал его П. Н. Милюков, на страницах русских газет развернулась нешуточная дискуссия, и в конечном итоге идея провалилась. Со статьями об отношении казаков к «Зарубежному съезду» выступил в печати и Скобцов: « Казаки не поддержали идею «Съезда», потому что он не всеэмигрантский, а однобокий, выступает против большевиков с узкопартийной программой. Казачество против распыления сил, но пока не видит, с кем ему нужно договариваться».(17)

В 1924 году генерал П. Н. Краснов потребовал упразднить «Совет казаков Дона, Кубани и Терека», что вызвало ответную реакцию: «Все вольности с нашими атаманами он хочет выбросить как хлам, в мусорную яму, хочет только приказывать. Но это ему не удастся«.(18)

За рубежом, в эмиграции, казачество пыталось определиться, найти свою «нишу». Отрыв от родных полей, степей, станиц, хуторов, традиций, а главное языка, многими переживался очень тяжело. В основной массе, это были люди не знающие иностранных языков и понимающие, что в эмиграции они обречены на вымирание. Как и русские, они жили, очень обособленно, восприятие Запада, для большинства, сводилось просто к выживаемости физической.

23 октября 1927 года состоялось собрание кубанцев, казаков и неказаков (всего около 40человек), под председательством Д. Е. Скобцова, на котором было принято решение о том, что кубанская организация должна быть беспартийной и иметь своей целью оказание духовной и материальной помощи всем кубанцам. Для проведения организационной работы было избрано правление в составе прежнего атамана «Станицы» С. М. Мищенко, Д. Е. Скобцова и др.(19) Интересно, что одновременно с этими событиями, Елизавета Юрьевна Скобцова писала свои воспоминания, анализируя недавние события, кроме того, она вместе с Даниилом Ермолаевичем принимала деятельное участие в «казачьих мероприятиях», рассказывая потом о них на страницах эмигрантских газет.

Скобцов, как и многие общественные деятели эмиграции, пытался осмыслить, проанализировать события революции и Гражданской войны: как, почему и надолго ли закрепилась в России большевистская власть Советов. А драма на его родине, которую тогда называли «Кубанское действо», «Кубанская операция» волновала его необыкновенно. Об этом писалось много, особенно живые участники тех событий: атаман А. П. Филимонов, А. И. Деникин, Н. Н. Соколов…(20)

Первой публикацией Скобцова на эту тему явилась большая статья «Драма Кубани», в парижском историческом журнале «Голос минувшего на чужой стороне«.(21) Даниил Ермолаевич подробно в этой статье воссоздаёт картину осени 1919 года, вскрывает внутренние противоречия между Краевым правительством и командованием Добровольческой Белой Армией: «Все как будто бы сговорились осложнять политический кризис на юге России». Казачество было разорвано, не секрет, что среди него было много просоветски настроенных «красных казаков», отличающихся особенной жестокостью, даже к своим казакам. С глубокой печалью повествует Скобцов, к какому краху привели Кубань раскол в Краевой Раде и непоследовательные отношения с добровольцами. В конечном итоге, накануне поражения белого движения Рада была вынуждена внести «поправки» в свою конституцию: «Кубанский край мыслит себя нераздельно связанным с Единой, Великой и Свободной Россией и обещает вести борьбу до конца в твёрдом союзе с белой Добровольческой Армией». К сожалению, было уже поздно! Свой исторический обзор Скобцов ограничил лишь разгромом Рады, завершив его своим назначением её председателем.(22)

Объём статьи, а также полемика на ту же тему в русской прессе, заставили Скобцова вернуться к недавней истории Кубани и расширить рамки своей работы. В 1925—1929гг. он работает над книгой «Три года революции и Гражданской войны на Кубани». Память была свежа, события описанные в этой книге были достаточно объективно пересказаны. Скобцов сам был историком, а кроме того, он пользовался материалами альманаха «Кубанский сборник» выходившего в Нью-Йорке. С редактором этого журнала, В. Г. Науменко, он был хорошо знаком,(23) воспоминания и анализ ситуации, существенно дополнились для книги и рассказами казаками эмигрантами во Франции.

По обстоятельствам дел, а может быть и судьбы, книга Даниила Ермолаевича вышла в свет в Париже уже после второй мировой войны, незадолго до кончины автора.(24) Отдельные экземпляры «Три года революции…», тайно попадавшие в СССР и на Кубань, изымались и уничтожались советскими органами госбезопасности, а читателей арестовывали.

Личная, семейная жизнь у Даниила Ермолаевича Скобцова с Елизаветой Юрьевной не получилась. Весной 1932г. они развелись: «Брак есть таинство, брачный союз может быть разрушен лишь решением церковной власти. Но вслед за этим и если такое происходит, следует расторжение брака в гражданском порядке по всем французским законам".(25) Скобцовы получили благословение на церковный развод от главы русской зарубежной Церкви митрополита Евлогия (Георгиевского), а юридического развода они не оформили.(26)

Так Елизавета Юрьевна смогла принять монашеский постриг с именем Мария. Даниил Ермолаевич стал жить отдельно, вместе с их сыном Юрой, а не задолго до войны, в 1938г., он купил небольшой участок земли с домиком под Парижем в местечке Фелярд, где поселился, развёл хозяйство. Сюда к нему с осени 1942г. иногда приезжала на короткий отдых м. Мария, отсюда она вернулась 9 февраля 1943г. в Париж, где сразу же была арестована гестапо…

Ещё в 1931—32гг, в парижском журнале «Современные записки«(№ 47,48) была опубликована первая часть романа Скобцова «Гремучий родник» ( до этого он уже опубликовал несколько рассказов в казачьих журналах). Накануне войны, в 1938г., роман вышел в Париже отдельным изданием.

«Гремучий родник» — ностальгическое произведение об уже многими забытой жизни на Кубани, её природе, людях, деталях быта. В нём отсутствует политическая борьба и вообще война. Советские библиотеки и цензоры продолжали «трудиться» изымать книгу, прятать в «спецхран», читателей преследовали. В эмиграции роман вызвал немалый интерес. Для его издания была создана «инициативная группа», он, говоря современным языком, имел презентацию и обсуждался в кружке казаков-литераторов. Знаменитый критик П. М. Бицилли откликнулся рецензией в  «Современных записках«(27). На обложке книги стояла двойная фамилия автора «Скобцов-Кондратьев». До этого он иногда использовал в своих газетно-журнальных публикация псевдоним Кондратьев. После выхода в свет «Гремучего родника», во всех биографических справочниках и даже на надгробии, Скобцова называют: «кубанский казачий деятель и писатель«, хотя строго говоря. писателем-биллетристом он не был. При этом указывается всегда двойная фамилия.

Во время оккупации Парижа Даниил Ермолаевич поддерживал мать Марию в её сопротивлении нацистам. После её ареста, ему удалось организовать для передачи в лагерь несколько продуктовых посылок. Утром 26 апреля 1943 г.. он принёс очередную передачу и увидел. как м. Марию в числе других женщин увозили на открытых грузовиках из пересылочного лагеря Роменвиля в другой пересылочный лагерь Компьень. Это было их последнее свидание, дальше для м. Марии был уже лагерь смерти…

Осенью 1946г., Д. Е. Скобцов увёз свою престарелую тёщу, Софью Борисовну Пиленко (ей было уже за 80 лет) из Парижа в Фелярд. После войны он отошёл от общественной деятельности — сказывался возраст, болезни и потеря близких. Дочь Настенька умерла в младенчестве, дочь Гаяна скончалась при невыясненных обстоятельствах, вернувшись в 1935г. в СССР, сын Юрий погиб в лагере Дора, почти одновременно с матерью…

Скончался Д. Е. Скобцов в Нуази-лё-Гран под Парижем в пансионате для русских, основанном м. Марией ещё до войны. Похоронен на знаменитом русском кладбище Сент-Женевьев-де Буа в одной могиле с дочерью Настюшей.

У Даниила Ермолаевича хранились некоторые рукописи и рисунки м. Марии, в том числе — уникальный экземпляр её книги «Стихи» (1937г), с авторскими рисунками на полях к её собственным стихам. После смерти Скобцова, всё это, вместе с акварелями и казацкими документами досталось его крестному сыну, архитектору Георгию Ивановичу Лещенко (Париж). Несколько лет тому назад, Ксения Игоревна Кривошеина устроила замечательную выставку произведений матери Марии в Петербурге (2003—2004гг). Выставка приехала из Парижа и проходила в Пушкинском Доме, впервые, русские люди смогли открыть для себя личность этой замечательной монахини. А в 2005г. акварели на библейские темы, хранившиеся у Г. Лещенко, с помощью К. И. Кривошеиной(29) были переданы в храм. Св. Серафима Саровского в Париже. Здесь, теперь, собрана настоящая и редкая коллекция икон м. Марии.

Сам Даниил Ермолаевич Скобцов, издал небольшой сборник произведений м. Марии, в который включил несколько воспоминаний о ней, в том числе и свои (30).

Поскольку настоящая обзорная работа о Скобцове является первой, все уточнения и дополнения будут приняты автором с благодарностью. Опубликовано в Информационно-аналитическом сборнике о Русском зарубежье «БЕРЕГА», выпуск № 6, 2006г, СПб

Примечания

1. На парижском надгробии Д. Е. Скобцова указан год рождения—1885.
2. Скобцов-Кондратьев «Гремучий родник», Париж 1938г. С. 116
3. По другим источникам — в станице Урпинской, Лабинского района
4. Скобцов-Кондратьев Д. Е. Указ. соч. С. 115
5. Алфавитный список студентов Императорского Московского университета за 1915–16 академический год. М., 1916. С. 406
6. Скобцов Д. Е. «Три года революции и Гражданской войны на Кубани»: Книга 1-я, Париж, б. г. С. 20
7. Болотов Ю. Повествователь казачьего лихолетья// Кубань.1991г.№ 4.С.73.Энциклопедический словарь по Кубани, Краснодар, 1997 г. С. 423
8. Название г. Краснодара до 1920г.
9. Подробнее см.: «Белое дело(кн.2) Ледяной поход», составитель С. В. Карпенко, М.:Голос, 1993 г. 362.(2)
10. Калинин «Русская Вандея» 1926г.
11. Стенографический отчёт о пленарных заседаниях Чрезвычайной Рады, созыва 28 окт. 1918г. в 2ч. Екатеринодар, 1918 г.
12. «Белое движение: Начало и конец». Составитель и примечания В. А. Дурова. Московский рабочий, 1990. С. 201
13. «В смысле наказаний по этому приказу предусматривались наказания от двух недель ареста при полицейском управлении до смертной казни включительно» (Д. Е. Скобцов)
14. «Утро Юга». Екатеринодар, 1919г.5/18 марта
15. Агеева Л., «Петербург меня победил«, СПб., 2003 г, С. 271
16. Подробнее см.: 1). «Русское зарубежье»: Хроника научн. культурной и общественной жизни 1920—1940гг, Франция в 4т., ред Л. А. Мнухин. 2) Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918–1940. гл. ред. и составитель А. Н. Николюкин. М.2000г.  3) Воспоминания о Гражданской войне, Архиепископа Брюссельского и Бельгийского Василия (Кривошеина) «Спасённый Богом» в интернете. В этой книге рассказывается о зверствах «красного казачества».
17. «Последние новости». Париж, 1925 г. 14 авг.4дек. Статьи подписаны псевдонимом «Д. Кондратьев».
18. «Последние новости». 1924 г. 20 янв.
19. «Дни». Париж, 1927 г., 24 окт. Казачья община в Париже называлась тогда «Кубанская станица»
20. См. например: «Белое дело» Кубань добровольческая армия. М.1992г. или «Судьба века-Кривошеины», 2002 г. изд. Звезда, СПб
21. 1921 г.№ 1(XIV)
22. На эту работу по горячим следам, откликнулась тогда газета «Дни» (1926 г.,21 марта)
23. Генерал майор В. Г. Науменко(1883—1979). в эмиграции с 1920г. За рубежом в эмиграции на острове Лемнос он был выбран кубанским атаманом. С 1949 г, поселился в США. Д. Е. Скобцов знал его ещё по «Ледовому походу» 1918 г., когда Науменко был начальником штаба кубанской Армии.
24. Скобцов «Три года революции и Гражданской войны на Кубани». Париж 1962г. Кн  1-я
25. «Последние новости», 1924 г., 7 мая
26. Именно поэтому в первые послевоенные месяцы, ещё не зная о гибели м. Марии, Скобцов через газеты давал объявления о розыске «своей жены».
27. «Современные записки». 1938 г. № 66
28. Совершенно неправомерно называть мирскую фамилию м. Марии— Скобцова—Кондратьева, в виду того, что у Даниила Ермолаевича Скобцова —«кондратьев», был псевдоним.
29. В 2004 г., в издательстве «Искусство» СПб, вышла в свет книга-альбом, «Красота спасающая» (автор и составитель К. Кривошеина), это первая полная монография жизни и творчества матери Марии, теперь уже канонизированной святой.
30. «Мать Мария» Стихотворения, поэмы, мистерии, воспоминания об аресте и лагере Равенсбрюк. Париж, 1947 г. Авторские права Д. Е. Скобцова.