«Башня»
«Башня» — Таврическая ул., 35
Башня Вячеслава Иванова.
ул. Таврическая, д. 35
Дом этот хорошо известен далеко за пределами Петербурга. Здесь жил поэт, символист, эстет, историк, эрудит, полиглот Вячеслав Иванович Иванов. В его квартиру, знаменитую «Башню» приходили философы, поэты, художники, историки, артисты… Невозможно даже перечислить всех тех, кто бывал здесь. Дом Иванова имел исключительное, трудно поддающееся оценке значение для всей духовной предвоенной России. «Башня» (огромная квартира Иванова находилась на последнем этаже и располагалась вокруг башнеобразного закругления, отсюда она и получила название в литературном мире) с 1905 по 1913 г. г. оставалась центральным местом для всего художественного Петербурга, своеобразным университетом, Про-Академией.
Вячеслав Иванов
Впервые Елизавета Юрьевна попала к Вяч. Иванову вскоре после замужества, в 1910 году. И, как впоследствии вспоминала, чувствовала себя там «новичком, поистине варваром», встретив людей, владеющих «ключами от сокровищницы современной культуры». Круг вопросов, поднимаемых на «Башне», был необычайно разнообразен. Иванов умел объединять вокруг себя самых разных людей. Он с одинаковым знанием и блеском мог говорить о литературе, науке, религии, поэзии, политике.
Елизавета Юрьевна вспоминает свои первые впечатления от прихода на «Башню» и о разговорах, слушательницей которых она стала: «О Григории Богослове, о Штейнере, о страдающем боге Дионисе, о Христе, о Марксе, о Ницше, о Достоевском, о древней мудрости Востока, о Гете — и обо всем с одинаковым знанием, с одинаковой возможностью обозреть все с птичьего полета, взять отовсюду самое ценное».
Конечно, ей, человеку необычайной активности и действия, такие встречи с миром неспешных интеллектуальных бесед и философствований на отвлеченные темы, уводящих от конкретных нужд народа, казались ненужными, далекими от ее интересов. Но даже когда на «Башне» поднимались разговоры о революции и ее герое — народе, то и тогда Елизавета Юрьевна не воспринимала их всерьез: «Ведь никто, никто за нее не умрет <…>, прокричат всю ночь — до утренней яичницы — и совсем не поймут, что умирать за революцию — это значит чувствовать настоящую веревку на шее. <…> И жалко революционеров, потому что они умирают, а мы можем только умно и возвышенно говорить о их смерти».
Остро ощущая разрыв между интеллигенцией и народом, видя в этом трагедию России, проникаясь неонародническими настроениями, она все явственнее ощущает неполноценность своей жизни.
Греческий пр., 21
Ей ближе и понятнее был мир тетушек по отцовской линии. Сюда, на Греческий, любила приходить Лиза в гимназические годы к свой двоюродной сестре, Тане Чистович, медичке, социал-демократке. Но, приходя к сестре, она невольно втягивалась в ритм дома Чистовичей. Тетушка, Екатерина Дмитриевна, занималась профессионально благотворительной деятельностью. Ее имя встречается в отчетах общества «Детская помощь» и в «Комитете защиты детей от жестокого обращения». От комитета Е. Д. Чистович была делегирована на Первый съезд русских деятелей по общественному и частному призрению, который проходил в Петербурге 8 — 13 марта 1910 года.
Вторая тетушка, Елизавета Дмитриевна Цейдлер (ул. Ломоносова (Чернышев пер.), 14), также работала в обществе «Детская помощь», секретарем. Общество открывало столовые для нуждающихся детей. При них — рукодельные, сапожные классы, начальные школы грамотности, детские сады, приюты.
Бывая в домах тетушек, Лиза попадала в деловую атмосферу. Здесь некогда было говорить на бытовые темы. Время уходило на другое: где и как достать средства, организовать школу, пристроить ребенка, накормить голодных. Семьи Чистовичей и Цейдлеров не в одном поколении активно работали на ниве благодеяний. И в этом особое свойство благотворительной деятельности. Она втягивает в себя всех без исключения членов семьи, переходит, как родовые черты, из поколения в поколение. И такая работа, уход в нее — это уже поистине служение, основанное на христианской вере и любви к ближнему. В. Г, Цейдлер, муж Елизаветы Дмитриевны, известный архитектор, за свою бескорыстную помощь Человеколюбивому обществу был награжден почетным знаком, на котором был выбит девиз: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя».
Смеем предположить, что Лиза, бывая в домах родственников, бессознательно присматривалась к их работе, набиралась опыта, извлекала уроки. Все пригодится ей в будущей жизни!
В своем собственном служении она тоже взяла заповедь: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». И для матери Марии это была не просто вторая заповедь, а вторая, «подобная» первой (Мтф.: 22, 39).
Но в гимназические годы ее душа еще не была готова к такому прорыву. Впереди Елизавету Юрьевну ждали испытания, потери, страдания, накопление сил, полное, добровольное, принципиальное обнищание, которые и привели ее беспокойную душу к евангельской истине: «Бог есть любовь».
