Акварели и рисунки будущей монахини
В работе над творчеством Е. Ю. Кузьминой-Караваевой (матери Марии) я никогда не теряю надежды на неожиданные открытия. После выставки в Музее Пушкинского Дома, книги-альбома «Красота спасающая», многочисленных публикаций в печати имя этой замечательной поэтессы, художника и монахини обрело новое значение в России.
Здесь мы воспроизводим рассказ И. В. о коллекции акварелей и рисунков, имеющих отношение к периоду 1913-15 г. г., и которые бережно сохранились в одной петербургской семье. Можно смело сказать, что эти произведения — одно из самых неожиданных и значительных открытий за последнее время!
Декабрь, 2004
* * *
Я, коренная петербурженка, мой дедушка, известный до революции врач психиатр, Александр Павлович Омельченко. Его дети, Мария Александровна (моя мама), Елена Александровна учились в очень известном в Петербурге ВВКУ (Выборгское восьмиклассное коммерческое училище). Это было одно из немногочисленных имевшихся тогда в Петербурге передовых средних учебных заведений, организованных в 1904 году группой учителей-интузиастов. Одним из основных принципов было не раздельное, а совместное обучение юношей и девушек. Вместе с моей мамой и ее сестрой учились дети известных петербуржских семей. Круг общения моего дедушки Александра Павловича был чрезвычайно широк. Он был не только врачом, но и известным лектором, затрагивающим темы психологии, семьи, искусства, литературы и т. д. Поэтому, по всей видимости, ничего удивительного не было в том, что через общих знакомых семьи Омельченко Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева пригласила погостить в свое имение под Анапой мою маму, ее сестру и брата.
Моей маме, Марии Александровне, было в то время уже 17 лет, ее сестре 19, брат был значительно моложе. Поэтому не удивительно, что между уже взрослыми девушками и Елизаветой Юрьевной сложились теплые, дружеские отношения. Во время обеда и ужина, когда все собирались за одним столом, шли разговоры о происходящих вокруг событиях. Елизавета Юрьевна очень любила рисовать, рисунки свои она охотно дарила гостям из Петербурга. Перед отъездом Елизавета Юрьевна подарила папку со своими рисункам сестрам Омельченко, а так же свою поэму «Мельмот-скиталец».
Пришло время революции, разрухи, репрессии. Видимо опасаясь за судьбу своих детей и меня, Александр Павлович никогда не говорил о хранящихся у него в кабинете рисунках матери Марии. Было большим мужеством в годы гонения на церковь хранить дома рисунки на библейские темы. Кабинет моего дедушки был всегда в полном моем распоряжении, я могла брать и читать что угодно, единственным неприкосновенным местом для меня и всей семьи был письменный стол, где хранились документы и рукописи. В 1935 году был репрессирован мой отец (искусствовед). В любой момент к нам могли прийти с обыском, тем удивительнее, что рисунки матери Марии остались не потревоженными. Началась война, все блокаду Александр Павлович работал в Ленинграде, несмотря на страшный холод, ни книг, ни рукописи, ни картины не были сожжены. Однажды во время войны, осколки от разорвавшегося снаряда, попали в комнату моего дедушки, стол, в котором хранились рисунки матери Марии, остался не поврежденным.
Я убеждена, что моя семья осталась в живых и перенесла войну, благодаря Дару полученному нашей семьёй от матери Марии и который нам удалось чудом сохранить!
Вот так эта папка с рисунками дожила до 1953 года в столе Александра Павловича Омельченко. Только после его смерти моя мама рассказала мне об истории их появления в нашей семье. До 1977 года мы не рассказывали никому о находящихся у нас работах матери Марии. В том же семьдесят седьмом году Елена Александровна решила отдать часть коллекции в Русский музей. Моя мама и я были в то время против этого, мы считали, что реликвия должна оставаться в семье. Сейчас я понимаю, что передача части рисунков Русскому музею была единственно правильным решением, но отдать все рисунки мы были категорически против. Оставшиеся у нас рисунки не были никому показаны. В 87-88 годах я и моя дочь пытались заинтересовать Русскую православную церковь рисунками матери Марии, но интереса это не вызвало.
В 2002 году начала зреть мысль, что нельзя хранить такое достояние дома. Прочитав книгу К. И. Кривошеиной «Красота спасающая», мы еще более убедились в этом. Теперь уже мой внук Всеволод занялся поисками путей, дающих возможность показать России эту ценную реликвию. Он смог связаться с Ксенией Игоревной Кривошеиной, которая живёт в Париже и теперь благодаря её сайту, вы можете сами оценить невероятную красоту и силу акварелей матери Марии.
И. В.
