Мать Мария, Mère Marie

Софья Борисовна Пиленко (урожд. Делоне). 1950-е.

Юрий Дмитриевич Пиленко. Начало 1990-х

Сейчас на доме в Риге, где родилась Лиза Пиленко, будущая мать Мария, висит мемориальная доска. Купола Христорождественского православного Кафедрального собора, в котором онабыла крещена, опять сверкают позолотой, а колокольный звон слышен далеко за пределами города. Закрытие собора произошло по приказу министра культуры СССРЕ.Фурцевой в 1963 году. По существующей версии-легенде Фурцева приехала в Ригу и с сопровождающей её делегацией местных политических деятелей наблюдала следующую картину: в предпасхальные дни около 17 часов тень от памятника Ленина падала на витрину находившегося на противоположной стороне улицы магазина Политической книги. А в ленинской руке, странным образом оказался крест центрального купола собора, также дававший тень на то же здание. Эта оптическая нелепица послужила одной из причин передачи здания Храма государству и открытия в нём планетария«. (Ю. Е. Ульянов, «Страницы лет», Калуга, 2008). Существует и более прагматично материалистическая версия: местные власти отдали распоряжение по максимальной сдаче металлолома и приказали спилить все медныекресты с куполов… Так или иначе, но после осквернения Собора, он был превращен в Планетарий. Только в 1991 году храм вернули верующим.

По приглашению Общества матери Марии, летом 2014 года я побывала в Риге, жила в доме где родилась монахиня, пришла на литургию в Собор. Да, он ожил, внешне очень красив, но внутри еще ощущается ненамоленность стен и вероятно должно пройти еще не одно десятилетие, за которое молитвами верующих собор вернет свою прежнюю жизнь и очнется от осквернения.

Мать Мария после пострига, в 1932 году, побывала в Прибалтике и Финляндии, приезжала в Ригу, прожила здесь около двух недель. В рижском женском Свято-Троицком монастыре ей сшили женское монашеское облачение. Наверняка она посетила и свой родной дом, молилась в Кафедральном соборе. Её приезд был связан с проведением съездов РСХД в Прибалтике, она встречалась с молодежью и даже приняла участие в их спортивном праздникена Рижском взморье, с ночевкой на сеновале. Многие отмечали необыкновенную общительность и живость монахини. В те годы мать Мария была секретарем РСХД во Франции, постоянно ездила по провинции, посещала промышленные города где в те годы жило много русского пролетариата. Рижской молодежи она рассказывала о рабочих фабрик и заводов, о безработных и нищих, пьяницах, наркоманах. Её заботил каждый из них. Общее положение бедственной ситуации она характеризовала фразой «Человек человеку стена!» В Риге монахиня выступала с литературными воспоминаниями, впервые рассказывала о встрече с Блоком, о его стихах. Б.В. Плюханов, который был свидетелем этих встреч вспоминает, что ему запомнились слова Блока о поэзии А.А.Ахматовой«слышанные матерью Марией (тогда Елизаветой Кузьминой-Караваевой) у Вячеслава Иванова в Петербурге. Блок долго колебался и с неохотой ответил на вопрос о стихах А.Ахматовой: «Она пишет стихи свои как бы перед мужчиной, а их надо писать как бы перед Богом». Об Алексее Толстом мать Мария сказала: «Он поехал в Россию за белой булкой».

Монахиня постоянно была окружена молодежью, с ней было интересно, Б.Плюханов сразу попал под её обаяние и был поражен проницательностью:«Она умела сразу определять характер человека, даже предсказывать будущее. Так, Тамаре Эренштейн (по мужу —Литвиновой) мать Мария сказала: «Вы можете спокойно спать, даже если под кроватью будет бомба». Так монахиня Мария охарактеризовала мужество Тамары Дмитриевны, подтвержденное позже всей её дальнейшей жизнью. Держа собеседника за руку, она вглядывалась в его глаза, и ее определения были искусством психолога, а не опытного хироманта<…>Слушая и наблюдая мать Марию вблизи, я обратил внимание на необычайность её быстрых и порывистых движений. Необычайная живость её проявлялась и в её почерке: она писала так быстро, что не могла писать ясно, почерк её был неразборчивый, асама она была крайне близорука. Когда она читала, то подносила лист или книгу вплотную к глазам».

В свой приезд м. Мария побывала в Двинске (Даугавпилс) и Режице (Резекне), где встретилась с преподавателями и студентами Педагогического института и русской православной гимназии. Выступала мать Мария в Режице в большом актовом зале института и гимназии. От этой встречи остались фотографии.

Е.М. Рагозина вспоминает: » В актовом зале собрались педагоги, студенты и гимназисты. Мать Мария спросила, о чем бы мы хотели слышать. Почти все заявили: Пожалуйста. Расскажите о России«. Это был не доклад, а беседа. По её желанию, задавали вопросы о положении в России, и мать Мария подробно отвечала. Было видно, что она хорошо осведомлена о жизни в Советском Союзе, хотя в наших вопросах и её ответах эти слова — «Советский Союз» — не упоминались, а только —Россия. Чувствовалось её любовное отношение к родине и забота о ней. Остановилась мать Мария в интернате института, и я была счастлива, что она отдыхала и спала на моей кровати. Мать Мария произвела на меня сильное впечатление. Очень подвижная, высокая, круглолицая, в очках, со здоровым румянцем на щеках, в апостольнике и рясе, она выглядела величественно».

Мать Мария не обладала сентиментальным характером, но поездка в Прибалтику, которая состоялась почти сразу после её пострига, была неким символическим знаком. Ведь она покинула Ригу в младенчестве — Лизой Пиленко, а вернулась к родным местам в монашеском облачении.

В её миссионерской жизни Движение РСХД играло огромную роль. Здесь не стоит задача рассказать о возникновении этого Движения, об истории РСХД замечательно и полно описано в книге Б. В. Плюханова»РСХД в Латвии и Эстонии«, где автор, активный «движенец» рассказывает об очень многих своих современниках. Борис Владимирович не увидел своей книги, она вышла в Парижском издательстве «YМСА-РRESS» через неделю после его смерти, в 1993 году.

По оставшейся переписки с И.А. Кривошеиным, которая длилась долгие годы, я могу сделать вывод, что Борис Владимирович, был необыкновенно увлеченным и сердечным человеком, он жил не только своим прошлым, но и хотел оставить воспоминания следующим поколениям. В основном их переписка касалась Бориса Вильде и матери Марии, так как сам Игорь Александрович многое помнил; ведь события тех лет коснулись непосредственно его самого. Рукописные отрывки, которые вошли в книгу, Б. Плюханов присылал И.А. Кривошеину, с просьбой уточнений тех или иных фактов, имени дат.

Как пишет Б.В. Плюханов: «Движение РСХД не является партией — ни политической, ни националистической, ни церковной. Оно есть нечто иное, более глубокое. Оно есть новое течение в духовной жизни русской молодежи, русское, православное направление мысли и жизни русской молодежи, как эмигрантской, так и той, которая родилась, выросла и живет в своих природных местах, в пределах вновь возникших на территории бывшей русской империи самостоятельных государств. И в той и вдругой молодежи идет один и тот же духовный процесс… Сущность движения заключается, прежде всего, в перемене духа молодежи, в пробуждении любви ко Христу и Евангелию, в жажде чистой христианской жизни, в желании работать над собой, в чувстве святости и спасительности церкви, во внутреннем обращении души к Богу и Церкви» (стр.91).

Протоиерей Сергий Четвериков был духовным руководителем РСХД за рубежом и Пятый по счету (2-й Пюхтицкийлетний съезд Движения) должен был пройти в июле 1932 года в Прибалтике, в Пюхтицком женском Успенском монастыре. Обычно, в съездах участвовало около 160 человек. Но экономический кризис невольно сократил не только количество участников, но и 10 дней превратились в семь. На съезд не смогли прибыть некоторые секретариРСХД из Парижа, но приехали профессор В.В. Зеньковский, прот.Сергий Четвериков и монахиня Мария (Скобцова), которая участвовала в съезде РСХД в Прибалтике впервые: » Я увидел монахиню на станции Иыхви, куда мы. Группа латвийской молодежи, приехали для участия в съезде. <…> Монахиня Мария приняла монашество незадолго до приезда в Пюхтицы. В то время к монашеской одежде она еще не привыкла. Да и сама одежда была необычная, мужская, доставшаяся ей после какого-то снявшего с себя сан и сбежавшего иеромонаха. Очень живая, жизнерадостная, с быстрыми порывистыми движениями, открытая, общительная — такой я увидел её, когда она вышла из поезда на станции Иевве. Она показалась мне несколько диковинной монахиней…» — так Б. Плюханов описывает свою первую встречу с матерью Марией.

Во время этой поездки монахиня сумела посетить Финляндию, монастыри в Прибалтике. О своих впечатлениях она позже рассказала в статье «К делу», опубликованном в журнале «Новый Град». В статье она высказывает опасения, которым могут подвергаться монастыри, старение монахов и монахинь, их вымирание, запрет новых пострижений на Валааме, запрещение поступлений в рижские монастыри неместных подданных. Мать Мария пишет: «несомненно здесь много личного благочестия, личного подвига, может быть даже личной святости; но как подлинные организмы, как некое целое, как некая стена нерушимая, они просто не существуют…Значение этих лимитрофных монастырей несомненно: они блюдут заветы, они берегут огромные клады прошлого быта, золотой ларец традиции и благолепия. Надо верить, что они доберегут, дохранят, достерегут. Они может быть, даже провиденциально попали в такие своеобразные. Далекие от всякой современности условия, что хрупкое и нежное очарование их быта. Возможно, так и не будет подвергнуто никакому насилию, никакому соприкосновению с нашей страшной. Слишком быстрой и слишком напряженной жизнью». В своей статье мать Мария рассуждает о той роли, которую по её мнению, должно нести современное монашество. По её словам: » оно должно занять такое же органическое место в нашей жизни, какое принадлежало ему в отдаленные времена. Оно должно нести на своих плечах большие творческие задачи активного православия и организовывать около себя не только духовную. но и экономическую и бытовую жизнь людей«.

Со слов Б.Плюханова монахини Пюхтицкого монастыря, который посетила м.Мария, в 30-е годы существовали как сельскохозяйственная, земледельческая трудовая община, а рижский женский монастырь опекал школу. Сестры монастыря составляли трудовую производственную общину и снабжали приходы епархии свечами, просфорами и овощами, одновременно ухаживая за пожилыми и немощными насельницами.

В Эстонии мать Мария с группой движенок РСХД побывала и в Нарве, где они совершили поход к границе с СССР. Там из под проволоки, они нарвали цветов и накопали земли, которую мать Мария увезла в Париж.